[indent] Она едет не на комфортной карете с мягкими сидениями и удобной спинкой, а на разбитой крестьянской телеге, которую постоянно трясет от неровной дороги. Старое дерево пахнет застарелой кровью и гнилью, в кожу то и дело впиваются занозы. Тяжелые мешки постоянно норовят завалиться на ноги. Куча сена, которое припирает к бортику, колется. Временами — даже сильнее чертовых заноз. Местами рваное одеяло мокрое и воняет помоями, словно его только-только вытащили из выгребной ямы и тут же накрыли её с головой.

[indent] Превозмогая отвращение, она приподнимает дрожащими пальцами угол одеяла, выглядывая на улицу. На угольно-черном небе ни одной звезды, лишь там, откуда они спешно уезжают, погоняя тощую старую клячу, брезжит багровое зарево. Её дом — большой дворец с просторными залами, многочисленными запутанными переходами и большим садом с розами, был объят пламенем. Вверх тут и там поднимаются столбы густого черного дыма, растворявшегося во тьме ночи.

[indent] Когда она выглянула в прошлый раз, то увидела разрушенную замковую стену. Всюду валялись камни, а огонь лизал кровлю кузницы. Сам кузнец лежал на пороге в очень странной позе — словно кукла-марионетка, у которой обрезали нитки. Тело его дочери — скромной и тихой девочки, над которой было так забавно потешаться — лежало рядом и у горла расплывалась кровавая лужа. Голова девочки с перекошенным от ужаса лицом и была нанизана на пику кованной оградки. Волосы, заплетенные в две длинные косички, трепетали. Левая косичка, как и всегда, была перевязана темно-серой атласной ленточкой. Лента с правой косички куда-то пропала и волосы, расплетаясь, то взмывали в воздух, подхваченные ветром, то опадали вниз тонкими русыми нитями. Но в ужас её привело даже не это.

[indent] От одних только этих глаз в горле тут же появился отвратительный кисло-горький привкус желчи, заставивший её зажать рот руками и нырнуть обратно на дно телеги, усеивая нежную кожу рук очередной порцией заноз. В голове тут же возникали лица матери, отца, сестёр и братьев с этими же отвратительными жуткими глазами. От акта рвоты удерживал лишь тот факт, что телегу сменить не получится, а ехать в собственных выделениях неизвестно сколько, совершенно не хотелось.

[indent] В козлах сидит учитель по этикету, которого по началу она едва узнала. От прежнего надушенного и напыщенного старика, у которого каждый седой локон лежал на своём месте, а морщины на обильно напудренном лице казались ещё глубже, не осталось и следа. Грязная холщовая рубаха покрыта бурыми и черными пятнами, а растрепанные волосы спрятаны за широкополой шляпой. Разит от него, словно от завсегдатая самой паршивой таверны с самой дешевой выпивкой. Впрочем, её собственный наряд тоже скорее подходит какой-нибудь бедной крестьянке, а не принцессе. После мягкого бархата и струящегося шелка, теперь она чувствует себя облаченной в старый грязный мешок.
[indent] — Куда мы едем? — спрашивает она странно спокойным голосом и едва не прикусывает себе язык, когда телега подскакивает на очередной кочке.
[indent] — В безопасное место.

[indent] — А сестры? Они едут в другой телеге?
[indent] Старик молчит и с каждой секундой горло принцессы всё крепче сжимают чьи-то холодные, но очень крепкие руки, мешая дышать. Знакомый кисло-горький привкус возвращается, и принцесса сжимает зубы и прижимает язык к нёбу, стараясь унять дурноту. Она молится, чтобы старик соврал, даже самым неправдоподобным образом. Лишь бы не молчал.
[indent] — Они… будут в другом безопасном месте.

[indent] Она ныряет обратно под одеяло и крепко жмурится, стараясь сдержать усиливающуюся тошноту. Перед ней, словно живые стоят сестры, каждая — в своём лучшем наряде и от ярких тканей на мгновение начинает рябить в глазах. Принцессы стоят спиной и негромко переговариваются друг с другом, а затем заливаются веселым звонким смехом. Она зовёт сестёр и те, помедлив на мгновение, оборачиваются.

[indent] — Принцесса!
[indent] Кажется, она задремала, потому что старик тормошит её за плечо, стащив прочь вонючее одеяло. Она распахивает глаза и с жадностью хватает холодный ночной воздух. Горло, словно забито влажной землёй и принцесса едва понимает, что происходит. Её всё так же подташнивает, а мир перед глазами качается, словно она стоит на палубе корабля. Принцесса позволяет вытащить себя из повозки и лишь на мгновение понимает, что старик пересаживает её в простенькую рыбацкую лодку с длинными веслами, щерящимися длинными трещинами в старом дереве. Её вновь укрывают вонючим одеялом, и, прежде чем вновь уснуть, принцесса видит, как старик вытаскивает из сена тяжелый сундук и с трудом грузит его на лодку. А затем тёмная пелена забвения вновь утягивает её в свои объятия.

[indent] Она просыпается резко и тут же перегибается через борт лодки, извергая в темную воду желчь. Воздух поступает в лёгкие с трудом, она сипит и дрожащими руками набирает холодную солёную воду, чтобы прополоскать рот и омыть лицо. Вёсла с тихим всплеском погружаются в воду, немного успокаивая своим размеренным звуком, а вокруг белой пеленой стелется густой туман.
[indent] — Где мы? — спрашивает она, усаживаясь в лодке и комкая в руках вонючее одеяло.
[indent] — Почти в безопасном месте, — откликается старик.
[indent] Голос сдавленный, старик дышит тяжело. Наверняка, по его лбу сейчас в три ручья стекает пот, но принцессу это совершенно не волнует. Её всё так же колотит дрожь, но теперь ещё и от холода. В висках стучит, и она сжимает голову тонкими мокрыми пальцами, силясь унять боль. Из густого тумана проступают тёмные силуэты высоких деревьев, нависают над лодкой, словно чьи-то громадные острые пальцы, готовые в любой момент сомкнуться и схватить. Принцесса едва дышит и сжимает вонючее одеяло всё крепче.
[indent] Когда нос лодки утыкается в берег, старик заставляет её ступить на землю. Волна, напоследок хлестнувшая ноги, мгновенно промачивает простенькие тонкие туфли и становится ещё холоднее. Сундук скребёт по земле, когда старик вытаскивает его из лодки и оттаскивает от воды. Скребет, словно пальцы, которые тянутся за ней из могил, чтобы схватить и утащить под землю. Холодный ветер завывает в сплетении ветвей и вдоль позвоночника проскальзывает холодок.
[indent] — Это место не выглядит безопасным, — недоверчиво сообщает она и невольно замечает, что теперь-то голос начал дрожать.
[indent] — Здесь тебе будет безопаснее, чем там.
[indent] Старик кряхтит, оттаскивая сундук всё дальше, а затем с трудом разгибается, хватаясь за поясницу. Принцесса поджимает губы и подходит к нему, комкая пальцами подол платья.
[indent] — Я хочу домой!
[indent] Она хотела бы, чтобы собственный голос звучал спокойно и величественно, как у настоящей принцессы, но он дрожит и напоминает голос испуганного ребенка. Старик вскидывает на неё злые глаза и, заметив, что её губы начинают подрагивать, опасно хмурится. Хлёсткая пощёчина жжет щеку и заставляет широко распахнуть глаза в недоумении. Этот человек и правда учил её этикету?
[indent] — Соберись, Аликсия! Найди того, кто сможет тебя защитить, и проживешь чуть дольше. Возможно, даже сможешь вернуться и отомстить.
[indent] Только вот она не хочет мстить. Она хочет вновь спать в мягкой постели, таскать с кухни горячие булочки и гулять вместе с сестрами по розовому саду. Она хочет вновь жить во дворце и думать лишь о том, какое платье надеть на следующий бал.
[indent] Кожа всё ещё горит, а она молча смотрит за тем, как старик забирается обратно в лодку и отталкивается от берега веслом. Туман поглощает его довольно быстро, а вскоре смолкают и тихие всплески.

Отредактировано Daphne Greengrass (19-10-2022 21:08:49)

[indent] Она испытывала к сёстрам нежную любовь. Маленькие прелестные тройняшки, которые всегда напоминали ей фей из сказок. Худенькие, с угловатой подростковой фигурой, они всё равно казались невероятно грациозными и наполненными волшебством. Аликсия не всегда могла понять их разговоры, словно сестры разговаривали на каком-то своём языке, который ей был недоступен. А иногда они и вовсе не разговаривали. Переглядывались друг с дружкой пару секунд, а потом все трое заливались звонким смехом, похожим на перезвоны колокольчиков.

[indent] На уроках этикета они корчили друг другу смешные мордашки, скрываясь от учителя за раскрытым веером. На обеде они мастерски перекидывали друг другу ту еду, которую ненавидели, при этом умудряясь избежать чужого внимания. Они любили проскользнуть в комнату брата и стянуть письмо, полученное от избалованной дочери какого-нибудь купца, а потом прибежать в её комнату и драматично зачитывать её на разные лады, выхватывая друг у друга и рук густо надушенную бумажку.

[indent] У них всегда всё получалось легко и задорно, словно по волшебству, и рядом с ними Аликсия чувствовала себя так, словно и сама является частью сказки. Чувствовала себя истинной принцессой, у которой то ли в хранителях, то ли в подопечных три маленькие озорные феи, с которых совершенно нельзя спустить глаз.

[indent] Очередное забвение дарит ей благословенную передышку, показывая радостные обрывки прошлого. Позволяет забыть про страшные глаза и расставить всё по своим местам, успокоить назревающую внутри бурю. В этот раз ей настолько спокойно, что возвращаться к реальности совершенно не хочется. Она вжимается лицом в подушку, неизвестно откуда взявшуюся в лесу, и даже не замечает нескольких прозрачных капель, прочерчивающих через лицо горячие влажные дорожки.
[indent] Как жаль, что нельзя остаться в забвении навечно. Пару раз моргнув, она возвращается к реальности, где яркие витражи танцевального зала разбиты в дребезги, а расписной потолок обрушен на разбитый мраморный пол. Стены больше не окрашены в нежные цвета, лишь отблески пожара танцуют на грязной поверхности, словно молчаливые призраки блистательного прошлого. А сама Аликсия... юбки уже не из шёлка, и она ужасно скучает по тяжести кринолина.

[indent] Ей всё ещё прохладно, но влажный ветер уже не забирается под тонкое платье, леденя кожу. На мгновение даже кажется, что всё случившееся было лишь ночным кошмаром, но Аликсия торопливо оглядывается и понимает, что вокруг вовсе не её комната. Нет пышного балдахина над кроватью и подушки более жесткие, чем на её кровати. В её комнате нет такого количества книг и свитков, и уж тем более там отсутствуют мечи. Комната Аликсии наполнена перьями и мягкими игрушками, эта комната наполнена вещами более жесткими и жестокими, и навряд ли может принадлежать девушке, а уж тем более принцессе.
[indent] Она поднимается с матраса, более жесткого, чем её собственная перина, и делает несколько неуверенных шагов, прежде чем присесть и поднять с пола тяжелую книгу. Обложка жесткая и темная, совершенно не похожая на обложки романов, которые она привыкла читать. На секунду в голове проскакивает мысль о том, что было бы неплохо позвать горничную: вымести пыль из углов, собрать разбросанные свитки и взбить, как следует, слежавшиеся подушки. Продолжая оглядываться, Аликсия поднимает голову и тут же задыхается от ужаса.

[indent] Из щели в потолке на неё смотрит громадный глаз. Взирает будто бы спокойно, быть может — заинтересовано, но на радужке пляшет замысловатый танец несуществующее пламя. Аликсии кажется, что в чёрный вертикальный зрачок она бы с легкостью могла войти, словно в высокую арочную дверь и этот контраст размеров уничтожает её изнутри.
[indent] Принцесса усилием заставляет себя дышать, и, резко вскочив на ноги, бросается в сторону, хватая с пола изящный меч, и поднимает его перед собой, словно хочет воткнуть прямо в зловещий глаз. Колени едва заметно подрагивают от страха, а лёгкие раздирает изнутри от сбивчивого дыхания. Старик хотел доставить её в безопасное место, а доставил туда, где теперь её изничтожит громадный ящер. И она даже не может выбрать, какую бы судьбу предпочла: быть испепеленной, или разорванной на части.
[indent] — Убирайся, чудовище!
[indent] Собственный вопль, высокий и звонкий, отражается от стен и на мгновение оглушает принцессу. Меч, несмотря на изящество, оказывается ужасно тяжелым и не проходит и секунды, как руки тянет вниз и острие высекает из пола тусклую искру. Аликсия понимает — поднять меч ещё раз у неё попросту не выйдет. Равно как и скрыться от этого чудовищного глаза, заставляющего её чувствовать себя маленьким крольчонком перед громадной голодной змеей.
[indent] Где прежний владелец этой комнаты? Быть может это он подобрал её на берегу и принес сюда? Быть может, он пошел добыть еды или воды, а затем встретил этого монстра? Если так, то он уже не вернется. Наверняка, это чудище уже сожрало его, а может быть и попросту испепелило.
[indent] Лёгкие разрывают болью и сердце отчаянной птицей бьется в клетке из рёбер, словно надеясь проломить её. Можно подумать, на её долю выпало недостаточно испытаний. Словно миру мало, что её родной дворец лежит в руинах, вся семья, скорее всего погибла, а старый учитель отвёз её черт знает куда, пряча под зловонным куском ткани. Словно недостаточно того, что вся её жизнь перевернулась вверх дном.
[indent] Она думала, что вскоре всё же выйдет замуж за принца, пусть он и оказался далеко не тем идеалом, которого она хотела видеть рядом с собой. «Стерпится – слюбится,» — успокаивала её мама и Аликсия почти начинала в это верить и, стараясь вселить в себя надежду, рассматривала образцы привезенных тканей, размышляя, каким бы она хотела видеть самое главное платье своей жизни. Теперь же у неё нет ничего, все мечты растоптаны, а гигантский ящер таращит на неё огромный глаз и наверняка прикидывает в своей чешуйчатой черепушке какой она окажется на вкус.

[indent]Пламя в глазах дракона напоминает ей именно эту утробу. Рукоять меча, который она не в силах поднять, лишь усугубляет положение своей прохладой, придавая больше контрастности. Хуже всего — Аликсии даже некуда бежать. Если она решит укрыться где-нибудь в уголке, пламя всё равно её достанет. Стоит этой ящерице дохнуть огнем в щель, и всё здесь превратится в пламенеющую урчащую утробу, которая не разбирает правых и виноватых.
[indent]Но, видимо, этот монстр любит играться с едой, потому что огромный глаз вдруг пропадает, а вскоре стихает и хлопанье крыльев. Меч глухо звенит, ударяясь о пол, а воздух застревает в горле и разрывает лёгкие изнутри. Вот теперь-то паника, которая впервые схватила принцессу за руку, вновь её настигает. У неё ватные ноги и вместе с этим ужасно хочется убежать как можно дальше. Одно ясно точно — оставаться здесь нельзя. Дракон знает, где она находится, и если в этот раз он пощадил её лишь потому, что хочет поиграться, или просто не голоден, то в следующий раз он точно запустит в её тело свои клыки. Даже, если кому-то покажется, что есть в Аликсии совершенно нечего. Нужно было убегать, только вот куда?

[indent]Вода, ну конечно. Она ведь читала в каком-то романе, что драконы ненавидят воду, потому что сами они — порождения огня. На поверхности оставался вопрос: как сильно могут сопоставляться реальная жизнь и чья-то фантазия? Впрочем, ответ на него не отменял того факта, что вблизи воды сгореть заживо станет самую чуточку проблематичнее. Но не бежать же ей просто так?
[indent]Аликсия судорожно мечется в сторону, жадно шарит по стенам и полу глазами, в попытках найти хоть что-нибудь, что может ей помочь. Хотя бы в теории. Она запинается о разбросанные свитки, только вот среди них навряд ли будет карта острова. Да и какой от неё прок, если читать карты принцесса не умеет? Она расшвыривает ногами мешающиеся книги и когда на глаза попадается кинжал — а всё лучше, чем дурацкий меч, который ты не можешь удержать на весу, уши улавливают мрачный хлопающий звук и внутри всё словно бы покрывается корочкой льда.
[indent]Аликсия чувствует себя мышью, которую загнали в ловушку: с одной стороны мышеловка, которая переломит тебе шею и подарит относительно безболезненную смерть, с другой — когтистая лапа кота, который будет раздирать тебя, скорее всего, долго и мучительно. Она никогда не любила котов — те слишком любили наслаждаться чужими страданиями. Только вот Аликсия не мышь, и не собирается выбирать из двух зол. Она — человек, а потому вероятно (хотелось бы в это верить) может оказывать влияние как минимум на собственную жизнь.
[indent]Она хочет броситься через всю комнату, к выходу, выбраться наружу и надеяться, что снаружи есть, где укрыться от дракона. Маленький крохотный уголок, где она хоть на мгновение сможет выдохнуть и расслабиться. Однако вместо спасительного вздоха из груди вырывается истошный вскрик, когда в считанных шагах от неё на пол падает сундук. От грохота звенит в ушах, а ноги предательски подгибаются. Ещё совсем немного и сундук мог бы рухнуть ей прямо на голову. Погибнуть от сундука, когда пытаешься спастись от дракона — это уже что-то за гранью разумного.

[indent]Неосознанно она хватает с пола башмаки, что вывалились из сундука. Простые, даже грубоватые, совершенно не похожие на её привычные туфельки, но гораздо более удобные, по крайней мере на вид. Аликсия встает на трясущиеся ноги и торопливо ковыляет в сторону выхода. Перед собой она едва ли что-то видит, в ушах всё ещё грохочет, а перед глазами стоит бушующее безжалостное пламя драконьих глаз, заставляющее ещё сильнее сжимать кинжал в руке.
[indent]Силы на то, чтобы бежать, появляются чуть позже и Аликсия мчится до тех пор, пока не запинается об один из кореньев и не падает навзничь, раздирая колени о старые сучья. От боли и страха на глазах закипают слёзы, но быть слабой беспомощной принцессой сейчас попросту нельзя, это может стоить жизни. Она лишь переворачивается на спину и садится так резко, что на миг перед глазами темнеет. Замирает, опасливо вслушиваясь в шорох ветра — всюду ей слышатся мрачное хлопанье крыльев, которые принесут ей смерть. Пальцы едва слушаются, когда она торопливо затягивает шнурки на ботинках. Те велики и смешно болтаются, словно туфли матери, которые она примеряла в детстве, но всё же лучше, чем тоненькие туфли, через которые она чувствует каждую веточку.
[indent]И она снова бросается вперед, совершенно не представляя, куда бежать. Мысли в голове словно испаряются, и эта пустота на какое-то время становится благословением. Страх словно бы притупляется, лишь глубокие сбивчивые вдохи, горящие от натуги лёгкие и бесконечные стволы деревьев, между которыми она петляет, надеясь, что не бегает по кругу. Лишь когда впереди слышится плеск воды, внутри робко поднимает голову надежда и губы неосознанно растягиваются в улыбке. Вырвавшись из-под крон деревьев, она падает песок и позволяет себе чуточку отдыхаться.

[indent]Когда она вскидывает голову, то не сразу замечает, что в воде что-то есть. Лишь парой секунд позже, она видит что-то, а ещё через пару мгновений понимает, что это чья-то голова. Гортанный вскрик вырывается сам собой, когда она вскакивает на ноги и бросается к кромке воды. Она здесь не одна! Не наедине с этой крылатой смертью! Ботинки легко промокают, стоит сделать в воду лишь шаг. Тело в воде выглядит едва живым и, явись она хотя бы парой минут позже, погрузилось бы в соленые воды окончательно.
[indent]Она хватается за человека как может, пытается обхватить грудь, цепляется ногтями за мокрую одежду, сражается с бессердечной водой, отвоевывая каждый шаг к берегу. Пару раз она едва ли не падает, но упрямо встает на ноги и продолжает этот односторонний бой. Человек тяжелый и тащить его по песку оказывается даже сложнее, чем тащить из воды. Лёгкие снова горят огнём, но Аликсия едва обращает на это внимание. В голове звонким колоколом бьется мысль: «Не одна. Не одна. Не одна!»
[indent]В конце обессилев, она падает на колени и утыкается в чужое мокрое плечо вспотевшим лбом. Лицо натужно красное, она едва дышит от усталости и совсем не похожа на ангела, какими представляют героинь в романах, которые она читала. Она с трудом сглатывает вязкую кислую слюну и садится ровно, чтобы взглянуть на человека, и ком в горле мгновенно становится горько-кислым, мешая дышать.
[indent]Она знает это лицо, и хоть глаза обещанного ей принца закрыты, она видит распахнутые стеклянные глаза девочки, чья голова торчала на оградке. Она помнит знамена, которые принесли в её дом лишь кровь, смерть и огонь. И на мгновение хочется вцепиться в это лицо, разорвать его на клочки, а пальцы невольно начинают шарить по песку в поисках кинжала. Он и его королевство — вот, кто виноват во всех её бедах.

[indent]Она с трудом проглатывает горький ком в горле и старается хоть на мгновение забыть обиду. Трясет принца Эрика за плечи, надеясь, что он очнется, но принц лежит тихо, лишь из руки сочится кровь. От вида крови руки начинает потрясывать, однако Аликсия крепко сжимает зубы, и продолжает трясти, пока в какой-то момент в голову не приходит мысль: «А вдруг, он уже мертв?»
[indent]Воздух в горле превращается в желе и дышать почти невозможно. Паника, старая добрая паника, хватается за её лодыжки когтистыми пальцами и подло хихикает. Аликсия, дрожа от страха, припадает в груди принца ухом и замирает. Несколько мгновений ей кажется, что нет никаких звуков, кроме её судорожного дыхания, клацанья зубов и шума воды, лишь потом едва-едва слышится сбивчивый стук сердца.
[indent]Аликсия облегченно выдыхает и вновь выпрямляется, до крови закусывая губы. Даже если этот принц принес в её страну боль, сейчас — он её единственная надежда. А раз так, она точно не даст ему умереть. Она вновь трясет его за плечи, шлепает по щекам, а принц лежит всё также. Влажные волосы, липнущие к голове, мокрое бледное лицо и почти белые губы. Паника уже пробирается под её кожу, раздвигает клетку рёбер и добирается до сердца, запуская в него острые когти, покрытые зловонным гноем. Шум воды, кажется, звучит отовсюду, он запекает в голову сквозь уши и наполняет тело могильным холодом. Дышать почти невозможно и в какой-то момент ей начинает казаться, что вместе с жизнью принца куда-то в море уплывает и её собственная. Гортанный вопль отчаяния вырывается откуда-то изнутри, и она изо всех сил бьет кулаками по груди принца, словно пытается отомстить за всё разом: за свой пережитый страх и своё нынешнее отчаяние.

Отредактировано Daphne Greengrass (27-10-2022 22:40:18)

[indent] Когда тело под её руками вдруг вздрагивает, Аликсию окатывает волна радости, почти граничащей со счастьем. Не одна. Всё-таки на этом острове она будет не одна с огромной огнедышащей ящерицей. И всё же, когда принц Эрик начинает кашлять, извергая из себя воду, принцесса невольно отшатывается назад, создает дистанцию и начинает искать глазами кинжал. Тот оказывается в нескольких шагах, видимо, когда Аликсия бежала к воде, она невольно его обронила. Пока Эрик откашливается, на смену радости приходит мутная волна злости, накрывающая её с головой. Это из-за его королевства её собственный дом лежит в руинах.
[indent] На глазах невольно выступают слезы: подумать только, она спасла жить тому, что причастен с гибели её народа. Абсурд. Облегчение и ярость путаются внутри неё, переплетаются в самом сердце и мешают здраво мыслить. Хочется одновременно вцепиться в руку Эрика, просить его защиты, и вместе с тем вскочить с места, добежать до клинка и перерезать ему глотку, пока это дьявольское отродье ещё не пришло в себя. От этой сумятицы плакать хочется ещё сильнее, но Аликсия лишь сжимает зубы покрепче и решительно вытирает глаза тыльной стороной ладони.
[indent] Нельзя. Сейчас она должна быть сильной и рассудительной. Принц ей нужен, чтобы самой не лишиться жизни, а уж потом… Пальцы невольно дергаются, словно их на мгновение обжигает холод металла. Нет, и потом она не сможет его убить. Потому что не убийца, в отличие от Эрика и его отца.

[indent] Но можно ли применить это к тем, кто сам отнимает жизни? Достойны ли они такого дара? Или лучше лишить жизни одного мерзавца, чтобы спасти целое королевство? Если бы перед началом всего этого ужаса ей предложили сделать выбор: убить принца своими руками или предать всё королевство пламени и смерти, что бы она выбрала? Смогла бы всадить клинок в принца? Ей бы очень хотелось верить в то, что смогла бы… но пальцы предательски дрожат и приходится сжать их в кулак, чтобы хоть как-то унять.
[indent] Да и что сейчас думать? Её королевства больше нет, а чудовищный принц какая-никакая, а всё же надежда. Сейчас она будет подле него. Сейчас она будет сильной, чтобы спасти хоть что-то, что осталось от отчего дома — собственную жизнь. Потом… нет смысла загадывать, что будет потом.
[indent] — Пожалуйста, — холодно отвечает она и поднимается следом за принцем. Намокшая ткань противно липнет к телу и быстро становится холодной, отчего Аликсию начинает потрясывать дрожью.
[indent] Принц идет медленно, неловко, но навряд ли решится принять от неё помощь, поэтому Аликсия отходит и подбирает с песка кинжал, старательно пряча его в рукавах. Даже если сейчас у нее не хватит решимости на то, чтобы убить Эрика, это вовсе не означает, что нужно оставаться безоружной и беззащитной. Принц — её единственная надежда на спасение, но это вовсе не мешает ему быть ещё одной опасностью на пути.
[indent] Когда она догоняет принца, тот уже снимает с себя рубаху и на мгновение Аликсию окутывает жаром и щеки предательски краснеют. Прежде ей не приходилось видеть обнаженных мужчин. Её жизнь проходила среди надушенных лакеев и красиво одетых кавалеров на балах. Конечно, был кузнец, но его кожа скорее напоминала какую-то диковинную одежду — медная, загрубевшая от вечного жара, с отсветами от раскаленного металла. Словно кожаный камзол, повторяющий очертания тела. Её сестры частенько проказничали и даже подсматривали за тем, как бурно развиваются романы фрейлин с лакеями. У Аликсии никогда же не хватало смелости для подобного.
[indent] Но теперь ей нужно быть сильной, поэтому приходится перебороть собственное смущение и стараться не отводить взгляд. От очередных слов принца её губы невольно растягиваются в горькой усмешке. Не безопасно?

[indent] Сейчас то же самое произошло и с безопасностью. Ей твердили всю ночь, что нужно спрятаться в безопасном месте, а в итоге закинули на остров, где живет дракон и каким-то образом оказался отвратительный принц омерзительного королевства. И где тут безопасность? Наверное, теперь это слово навсегда потеряет для неё смысл. Крайне бесполезное слово. Небезопасное даже.
[indent] — Безопасно бывает только в сказках, — отвечает она и поджимает губы, глядя на кровоточащую рану принца. — Нам нужно укромное место, чтобы развести огонь. Нужно обработать рану. Чистых тряпок нет, так что придется кипятить то, что есть. Или прижечь чем-нибудь. И вещи все мокрые.
[indent] А ещё ей ужасно холодно, поэтому она вовсе не откажется посидеть у костра, даже если компанию ей составит этот принц, а под ней будут не мягкие подушки, а камень. Она поднимает глаза на принца и старается смотреть жестко, спрятав юную скромную Аликсию, которая краснеет от одного взгляда на обнаженную мужскую спину, где-то глубоко. Её время прошло.
[indent] Принцесса оглядывается по сторонам: возвращаться в башню ей совершенно не хочется. Найти бы в скалах какую-нибудь пещеру, пусть даже небольшую. Она отчаянно скучает по тем временам, когда промоченные ноги были заботой слуг — горячая ванна набиралась как будто бы сама собой, появлялось мягкое полотенце и чистая сухая одежда. Теперь всё это ей придется искать самой. Удручающе.
[indent] — Как вообще принц оказался в этой глуши? Сослали или вас, ваше высочество, тоже хотели убить?
[indent] Она пытается сохранить хоть какие-то нормы этикета, однако вопреки желанию голос звучит намного грубее, чем следовало. Словно все эти скалы и деревья понемногу выцеживали из неё сущность принцессы. Да и какая она теперь принцесса, если королевства попросту нет?